Перед тем как приступать к рассказу о Леониде Утесове, необходимо учесть всю трудность поставленной задачи. Личность Утесова необыкновенно многогранна - он и актер, и певец, и дирижер, и организатор, и замечательный рассказчик (в чем мы смогли убедиться по телепередачам, прошедшим на экранах телевизоров в 70-е годы). Невозможно вместить рассказ об Утесове в рамки небольшой статьи. Желающим более подробно ознакомиться с творчеством замечательного музыканта мы рекомендуем обратиться к двум автобиографическим книгам - "С песней по жизни" и "Спасибо, сердце", в которых Утесов в свойственной ему лирико-юмористической манере рассказывает о своей жизни [1, 2].

Талант Утесова был синтетичным. Именно такие люди, как Утесов, обладающие столь многогранными дарованиями, являются первооткрывателями во многих областях науки и искусства. Такими были Бах, Шостакович, Эллингтон. И секрет их творческого успеха - умение сочетать несочетаемое, короче говоря, искусство синтеза. Таким был синтез театра, джаза и песни в утесовском творчестве. Но для того, чтобы лучше понять Утесова, необходимо сказать несколько слов о природе джаза.

Джаз открыт для всех влияний - будь то влияние фольклора, академической музыки, пластики, жеста и мимики, изобразительного искусства. Вспомним - в утесовском Теа-джазе были налицо все признаки театрального спектакля. А ведь сам по себе театр - синтез литературы, пластики и живописи. В опере и оперетте к этим искусствам прибавляется еще и музыка. Но совсем другое дело - невиданный доселе эксперимент, когда музыканты-инструменталисты сами становились актерами, и взаимное проникновение искусств друг в друга увеличивается. Это было в Теа-джазе Утесова.

Но не было бы синтеза искусств, не было бы Теа-джаза, если бы не было его руководителя, который к тридцати годам достиг небывалых успехов в актерском мастерстве. В 1923 году он представляет программу "От трагедии до трапеции", включавшую в течение одного вечера проявление всех разновидностей актерского мастерства.

Такое актерское амплуа ближе всего стояло к эксцентрическому направлению, но у Утесова нельзя было отнять и его лирического дарования - в образе Кости Потехина из "Веселых ребят" соединяются и эксцентрическое, и лирическое. Среди прототипов - Чарли Чаплин в Америке, Макс Фриш в Германии - современники Утесова.

В конце 20-х годов Утесов услышал два оркестра, которые были совершенно различны по своей художественной направленности - Джека Хилтона и Теда Льюиса. После этого он не мог мыслить свою жизнь без джаза, но в его сознании навсегда поселилось раздвоение джаза на два типа: "хилтоновский тип" - в концертных костюмах, с серьезным дирижером, словом оркестр, мало чем отличающийся от филармонического коллектива, и "льюисовский тип". "Тед Льюис стремился превратить каждый концерт в яркое и увлекательное зрелище. Музыканты разыгрывали диалоги, мимические сцены - в общем, вели себя как полноправные актеры" [3, с. 39].

Так, вплоть до конца сороковых годов в утесовском оркестре параллельно уживались две линии - инструментальная и песенно-театральная. Поэтому необходимо рассмотреть утесовское творчество в двух аспектах.
 
 

Многие из номеров, вошедших в первые программы утесовского Теа-джаза, были записаны на пластинки в студии Музтреста в 1932 году. Среди них 3 рапсодии, мелодекламации, инструментальные пьесы, фантазии на темы классических произведений. Эти записи дают очень полное представление о лице утесовского коллектива в начале 30-х годов. Вместе с записями 1934 года, сделанными уже Грампласттрестом, следует особо выделить записи городского фольклора, сделанные в 1932 - 1934 годах: "Лимончики", "Гоп со Смыком", "С одесского кичмана", "У окошка". Так начиналось обращение джаза к песне, поначалу, естественно, к той, которую слышали и знают все. Однако важной вехой, которая принципиально изменила отношение Утесова к песне, было создание фильма "Веселые ребята", где прозвучали знаменитейшие произведения Дунаевского - "Сердце" и "Марш веселых ребят", исполненные Леонидом Утесовым и его оркестром. С этого момента начинается становление синтеза песни и джаза, который будет основополагающим в утесовском коллективе, становящимся Государственным джаз-оркестром РСФСР.

"Песенный джаз" - так определяли большинство критиков того времени жанр, в котором работал оркестр. С 1937 года начинаются регулярные записи песен в исполнении Госджаза РСФСР на пластинки. Многие из них были напеты штатной вокалисткой оркестра Эдит Леонидовной Утесовой, начавшей выступать с коллективом еще в 1934 году. Песни лирические ("Тайна", "Портрет", "Луч надежды", "Добрая ночь"), патриотические ("Казачья песня", "Краснофлотский марш", "Счастливая станица"), сатирические ("Палач и шут", "Акула", "Маркиза"), народные ("Раскинулось море", "Сулико") занимали более трех четвертей программ утесовского оркестра, быстро ставшего самым популярным джазом в стране. Его концерты продолжали быть оформленными в виде театральных представлений, как и в начале 30-х годов, но технический уровень коллектива необычайно возрос. Аранжировки стали более сложными и изысканными, любая незатейливая песенка превращалась в шедевр, в котором воедино были слиты аранжировочное мастерство Леонида Дидериха, Ореста Кандата, Густава Узинга, виртуозное исполнение музыкантов джаза, актерский и дирижерский талант руководителя - Леонида Утесова.

В годы войны Теа-джаз продолжал концертную деятельность на фронтах, подготовил программу "Бей врага!", включил в репертуар массу новых песен на военную тематику, написанных Никитой Богословским, Аркадием Островским, Марком Фрадкиным, другими молодыми в то время композиторами. Многие популярные до сих пор песни этой поры ("Темная ночь", "Барон фон дер Пшик", "Бомбардировщики" и другие) были впервые исполнены именно утесовским коллективом [2, с. 284]. Окончание войны оркестр Утесова отметил концертом на площади Свердлова 9 мая 1945 года (см. фото).

Тремя годами позже грянуло постановление "Об опере Вано Мурадели "Великая дружба", когда началась эпоха так называемого "распрямления саксофонов". Последняя джазовая пластинка была записана Утесовым в 1947 году, с этого момента оркестр становится эстрадно-песенным коллективом и отходит от джаза. Утесов сохранил за собой художественное руководство джазом, однако реально музыкальной стороной дела он уже не занимался, предпочитая петь с небольшими составами.
 
 

Второй состав утесовского оркестра оставил значительно большее число грамзаписей, сделанных в 1932 - 1934 годах. Среди них особо выделяются инструментальные - "Арабелла" , где Утесов представлял своих музыкантов, дав каждому соло; "Сюита" (на самом деле сюитой не являющаяся); "Блюз для троих" - образец камерного музицирования солистов ансамбля; "Конго", представляющая собой точную копию аранжировки Кинга Оливера; а также популярные "Три поросенка" (записанные под названием "Мышки") и попурри из известных румб под названием "Гавайская румба". В процентном отношении эти джазовые миниатюры составляли не более одной пятой от всего записанного.

К записям джазовых произведений без вокала Утесов обращается только в 1938 году. Это фокстроты "Искушение", "Всеми любимая", "Ночью", "Люби меня" и фантазия "Дуниада" на темы сочинений Дунаевского. 1939 год приносит новую серию записей инструментальной музыки - "Солнечные пятна", "По волнам", "Одиночество", "Блюз", "Домик" К. Портера. Последняя запись демонстрирует великолепное владение оркестром всеми приемами современной (естественно, тому времени) манеры джазовой игры.

После войны оркестр Утесова записывает только две пластинки с инструментальной музыкой без вокала - первую в 1945 году - "Долли" и "Всегда" , вторую - в 1947 году - "Небо голубое" и "Наш ритм" , которая оказалась последней пластинкой Госджаза РСФСР перед переименованием его в "Государственный эстрадный оркестр" и последовавших за этим перемен в составе и репертуаре коллектива.